Скульптура была помещена на деревянном постаменте на Аллее Победы рядом с танком Т-34, увековечивающем память о советских солдатах, погибших в боях за город во время Второй мировой войны. Автор назвал своё творение «Komm Frau», то есть «Иди сюда, женщина» и считает его памятником, посвященным трагедии женщин, ставших жертвами так называемых освободителей. «Памятник жесток, потому что жестока сама история», - говорит в своих интервью Ежи Богдан Шумчик. Но скульптура долго не простояла, поскольку по сигналу одной из жительниц Гданьска ее убрали органы правопорядка, и делом занялась полиция.
А мы решили обратиться к историку и связались с Михалом Семполовичем, научным сотрудником Института национальной памяти в Гданьске.
Ирина Завиша: Можно ли считать гипереалистически представленный в скульптуре акт насилия стремлением к восстановлению исторической правды?
Михал Семполович: «Я думаю, что это определенный вид художественной провокации. Вопрос в том: нужной ли? Гданьск – это город, где немцы представляли значительную часть населения. Но в нашем регионе были и представители других национальностей, с которыми жестоко обошлись солдаты Красной армии. Должен сказать, что это очень сложная проблема, не освещенная в полной мере в дискуссии. Мы в нашей исследовательской работе пытаемся выяснять судьбы женщин – немок и кашубок, которых в 1945 году действительно подвергали насилию в массовом порядке. Но сами они говорить об этом стыдятся. Хотя Институт национальной памяти ведет учетную программу на эту тему, уговорить женщин поделиться воспоминаниями очень трудно. А вот сводится ли вопрос памятника лишь к провокации? Честно признаюсь, он не вызвал моего энтузиазма. Что же касается углубления в тему пострадавших женщин, думаю, что много просто недоcказано...».
Ирина Завиша: Но эта же тема без всяких недомолвок недавно была представлена в фильме Войцеха Смажовского «Роза», глубоко тронувшем зрителей. Может быть то, что «можно» кинематографу, «нельзя» мемориальному жанру?
Михал Семполович: «Я считаю,что каждая историческая тема может присутствовать в художественном виде, и в виде памятника. При этом всё дело в форме. Изнасилованные женщины могут быть увековечены в памятнике, но, безусловно, не в такой форме, как это сделал гданьский студент. Например, две женские фигуры на кладбище бойцов Красной армии в Гданьске можно интепретировать по-разному, как женщин потерявшие мужей, отцов, сыновей или же пострадавших от войны другим образом. А такой «буквальный» памятник в общественном пространстве, какой сделал студент, для нашей культуры слишком шокирует».
Ирина Завиша: Но разве танк Т-34 или другие памятники солдатам Красной армии в Польше не вызывает споров ? Может, все спорные объекты такого рода следует просто снести?
Михал Семполович: «В Гданьске было два танка Т-34, которые можно считать символом прихода в Польшу Красной армии. И относится к ним в зависимости от точки зрения. Кто-то считает, что она освободила, а кто-то что подчинила себе Польшу. Я лично считаю, что несмотря на благодарность этим солдатам за изгнание гитлеровцев, Красная армия не принесла Польше освобождения. Но в Гданьск на танке Т-34 вместе с Красной армией въехала также Бригала имени Вестерплатте, в которой служили поляки. Так что его можно было считать польским.. При этом один танк при Вестерплатте убрали, чтобы перенести в музей, а тот, о котором идет речь, по-прежнему стоит и даже служит объектом хэппенингов. Надо ли его сносить? Может, спустя годы он уже не будет символизировать ни Красную армию, ни польскую бригаду, а станет напоминанием о человеческой склонности вести войны? Еще один пример из Гданьска: на кладбище Красной армии похоронено более трех тысяч солдат. Интересно отношение к ним жителей Гданьска: несмотря на то, что эти солдаты не принесли нам такой свободы, какой мы хотели, то в День поминовения 1 ноября люди там всегда зажигают лампадки. Так что нельзя говорить об однозначном осуждении. Поляки понимают разницу между жертвенностью бойцов и использованием их в политических играх».
Ирина Завиша: Большое спасибо.