Гибридная война, которую Россия ведет против Украины, как правило представляется, в том числе в экспертных кругах, как новое явление и новаторский подход. Тем не менее, принимая во внимание, тот факт, что агрессивная и экспансионисткая политика Кремля являеться возрожденной и усовершенствованной версией политики Советского Союза, возникает вопрос об исторических корнях гибридной войны, осуществляемой Путином.
Об этом в разговоре Назара Олийныка с российским историком Александром Гогуном, работающим в Свободном университете Берлина.
Назар Олийнык:Александр, в последнее время, особенно после аннексии и оккупации Крыма, осуществленной РФ под руководством Владимира Путина, стало популярным сравнивать захватническую политику Гитлера в 30-40-х годах, с экспансионистской политикой Кремля в 2000-х. Насколько уместны такие параллели?
Александр Гогун:Это огрубление, некоторое, и упрощение. Скорее стоить сравнивать Путина и его внешнеполитические устремления, внутреннюю политику, не со Сталиным, даже, и не с Гитлером, который часто не отдавал отчет в том, что он делал, Путин же он исключительно хладнокровен и расчетлив, а с 18 и 19 веком. Причем, до демократического периода потому, что, в тот момент, когда вот были эти страны демократии – Франция, Британия, - они считались народом и внешнюю свою политику согласовывали с настроением масс. Первая мировая война, угар шовинистический присутствовал в разных странах. Путин же использует войны в основном во внутреннеполитических целях для того, чтобы поддерживать градус накала противостояния с Западом, градус накала поддержки своей собственной, подкручивает таким образом себе рейтинг, если тот чуть-чуть упал. Следующей войной надо отвлечь россиян от собственной нищеты, коррупции, от убожества, в котором пол страны точно живет.
Н.О.:Российская агрессия в Украине и те события, которые происходят – война на востоке Украины, в Донбассе – называется популярно «гибридной войной». Можно ли искать какие-то аналогии именно в 30-40-е годы. Я бы, например, имел бы на примете ту же Испанию, гражданскую войну в Испании. Можно ли рассматривать, что какие-то схемы, какие-то моменты, схожи с тем, что мы имеем именно в случае с Украиной?
А.Г.:Ближайший сосед Украины – Приднестровья – возникло как раз в ходе такой гибридной операции, последствие ее это Татарбунарское восстание 24-го года, полностью инспирируемое, или даже устроеное, прямо скажем, советскими спецслужбами, тогда уже Сталин был во главе. Когда оно провалилось не потребовалось, в принципе, даже румынскую армию подключать, полиция его разогнала и по итогам провала создали Молдавскую-Приднестровскую, фактически тогда, республику, в составе Украины, УССР, которая в 90-е годы уже отвалилась. Вот это живой реликт гибридной войны 1920-х годов. Точно такие же операции были против Польши, это начало 20-х годов, но даже здесь большевики не были новаторами, потому, что приграничные разные конфликты очень умело использовала и Российская империя. В частности, вот, экспансия 16-17 веков, когда казаки были в таком статусе, не совсем международно-юридически определенном, я имею ввиду российское казачество. С одной стороны, они признавали власть царя, а с другой стороны, в общем не совсем ему подчинялись. В случае провала их операции можно было сказать на международном уровне, что это местная инициатива, а в случае успеха приходили царские урядники и какую-то территорию захватывали или же не захватывали, когда просто все это ограничивалось какими-то рейдами, тормошением и грабежом противника. Казаки возвращались восвояси, с оглядкой, а иногда и с негласным указанием тогда еще Москвы.
Н.О.:Опять-таки, возвращаясь к этим параллелям Путин/Гитлер, политика Путина/политика Гитлера, скажем так, в той же Польше российское общество во многом представляется как одурманенное каким-то харизматическим лидером, который является «отцом нации», коим является Путин. По Вашему мнению, есть ли параллели именно в этом плане? Одурманены ли россияне именно Путиным и его пропагандой или мы имеем дело с чем-то более сложным и глубоким?
А.Г.:Пропаганда имеет значение, но ключевое-то различие, пожалуй, в том, что немцы тогда, немецкие избиратели в начале 30-х годовб они активно хотели тоталитаризма, они хотели экстремизма у власти. Обычно говорят, что Гитлер набрал там 30-40%, забывая приплюсовать к этим голосам, голоса компартии. И если мы берем голоса НСДАП и КПГ - они получали вместе больше половины голосов избирателей. То есть, немцы избрали себе тоталитаризм самостоятельно. Понятно были кризисные явления, понятно было унижение, но вот это стремление к барской плетке в новой бунтарской обертке, оно было сильным. В России, к счастью, реакция – реакция реакции – не такая сильная, как вот был большевизм или Гитлер. И вторая российская особенность –это, как и большевистская революция, то, что активное меньшинство все продавливает. Основная проблема демократии, или ее отсутствия, не в том, что основная масса народа поддерживает Путина, а в том, что она пассивна. Она не протестует даже если не одобряет политику властей. И если посмотрим на последние выборы, то количество основных фальсификаций идет не столько в процент вброшенный за Путина, сколько явку приписывают. Апатия, отчуждение населения России, растет несмотря на то, что пропаганда и охват населения, влияние властей, - он перманентно увеличивается. Причем разными способами, как под контроль СМИ ставятся, так и до расширения агентурной сети ФСБ.
Н.О.:Вот именно, если речь уже зашла о ФСБ – во многом, вопросы прошлого имеют значение сегодня для политики стран, и если речь идет, например, об Украине, то очень часто появляется информация, что именно сложное прошлое Украины, скажем так, сложное польско-украинское прошлое, является предметом заинтересования ФСБ. То есть, что именно одним из элементов гибридной войны является разжигание споров, в Интернете, прежде всего, в соцсетях, вокруг тех событий 40-х годов, то есть, это польско-украинский конфликт. По Вашему мнению, насколько это соответствует действительности и какие методы используются спецслужбами РФ для того, чтобы антагонизировать эти отношения между поляками и украинцами, которые конечно имеют свое выражение в межгосударственной политике Украины и Польши?
А.Г.:В основном ФСБ не создает новые конфликты, не создает новые линии противостояния – оно использует существующие [конфликты] и разжигает их. Есть голоса из той, из другой стороны, в смысле украинско-польские, которые обостряют определенные пункты, перекручивают эти вопросы. Каким-то образом, фальсифицируют, в ряде случаев. Причем, вполне солидные люди, из-за огрехов прошлого, оказываются вовлеченные в сети ФСБ, с научными титулами и даже международным именем. Вот оступился, скажем, во время ПНР, написал на кого-то бумажку и тебя через лет пятнадцать подхватили за это. Но все-таки не так важнее как эти противоречия использует Кремль, а то, что восприятие вот этих вот событий украинско-польского конфликта, оно очень разное в двух народах. Как польская декоммунизация-последний виток, так и украинская декоммунизация, она обладает очень твердым национал-консервативным оттенком, если не цветом, и объективных противоречий хватает.
Материал подготовил Назар Олийнык