Фото: Википедия/Вацлав Жджарский
Ежегодно «Музей Варшавского восстания» показывает театральные представления с целью почтения и привлечения внимания к годовщине восстания. Накануне премьеры Польскому Радио удалось пообщаться с режиссером нынешнего спектакля «Интересное время года», Агатой Дудой-Грач.
Что является самым трудным в подготовке представления о Варшавском восстании?
Самое трудное и болезненное начинается тогда, когда пытаешься представить себе, как это все происходило. Когда начинаешь вникать не только разумом, но и, прощу прощения за пафос – сердцем. Что все это происходило по-настоящему, что это не просто хроника. История – это не фикция. Все эти люди действительно существовали, а все, что происходило, происходило по-настоящему. Очень тяжело даже говорить о том, что чувствуешь, когда пытаешься поставить себя на место тех людей. Это может зацепить очень глубоко, особенно, если ты постоянно пребываешь в музее, изучаешь тему.
О чем будет это представление?
Прежде всего, я бы хотела рассказать о судьбах обычных людях, не о героях. Не о тех, кто сражался с оружием в руках. Это история о судьбе пятерых детей. О том, какой эта судьба могла быть, не произойти в Варшаве восстания. Что бы тогда происходило, чего бы не случилось. О свадьбах, именинах, сочельниках, о жизни. Ни одна из сцен нашего спектакля не является оконченной. Потому что вся эта история – это пейзаж на фоне войны. Где самым важным является, то что у этих людей отняли. Я не осмелюсь об этом судить, мне кажется, это не позволено никому.
Мы являемся свидетелями войны и сегодня. Как вы считаете, если бы дело коснулось непосредственно Польши, как бы наше поколение действовало в такой ситуации?
Мне кажется, в людях это начинает проявляться тогда, когда это случается. Сейчас это звучит как научная фантастика, в основе которой – то, что мы видим по телевизору и то, что читаем в книгах. Тем не менее, я думаю, подобная ситуация вполне вероятно может повториться. С той разве что разницей, что события в спектакле происходят спустя 5 лет после оккупации. Это был просто неправдоподобный всплеск человеческой свободы. Мы очень часто злоупотребляем этим словом – «свобода». Мы даже не понимаем, насколько свободными мы являемся сегодня. Да, мы продолжаем бороться за свободу слова, например, но мы не имеем ни малейшего понятия, как это, когда твоей жизни постоянно что-то угрожает. Когда ты являешься гражданином низшей категории в своей же стране. Подобное можно разве что постараться прочувствовать, но никак не выразить словами. Слушая истории очевидцев, тех, кто все это пережил и сейчас живет среди нас, понимаешь, что это просто не умещается в голове.
Вы, когда готовились, общались с повстанцами?
Я не отважилась. Я старалась изучить как можно больше материалов, прослушать как можно больше записей, но общаться непосредственно – я бы с этим просто не справилась. Когда я взялась за это дело, начала вникать, я не единожды понимала, что просто не потяну, что это – выше моих сил.
Что, в конце концов, вас заставило поверить в себя?
Я уверена в том, что как бы это не было тяжело, мы должны об этом говорить. Каждый как может, используя все доступные средства. Как недавно, очень красиво и просто сказала Алла Пугачева, выдающаяся певица, принимая какую-то государственную награду из рук Путина, когда, не пожав ему руки, сразу подошла к микрофону: «Я только об одном прошу – чтобы не было войны». Этим спектаклем я хочу сказать то же самое. Я не могу и не имею права об этом судить, не могу сопоставить себя с этим, не могу все это представить до конца. Этот спектакль, который мы делаем с группой актеров, это, своего рода, очередной маленький камешек в наш огород, напоминающий о том, что воевать нельзя, что нет ничего страшнее, бессмысленнее и губительнее, чем война. И мне все равно, что это звучит банально, что все об этом знают. Очевидно, мы знаем это недостаточно хорошо, если опять берем в руки оружие.
pr2/ая