Три года назад в России вступил в силу закон об «иностранных агентах». За это время в список организаций, которые, по мнению властей, занимаются политической деятельностью на деньги из-за рубежа, попали более 100 НКО.
Мы поговорили с руководителем правозащитной организации «Гражданский контроль» Еленой Шаховой.
Елена Шахова: Трёхлетие со дня вступления в силу закона об «иностранных агентах» – 21 ноября. И за полгода до этого знаменательного события, мы подумали о том, что мы, правозащитники, должны как-то обратиться к обществу самостоятельно. Хотя у нас нет ресурсов, чтобы противопоставить что-то сопоставимое той государственной пропаганде и программе дискредитации независимых гражданских инициатив, которое проводит российское правительство.
Тем не менее, мы решили все-таки предпринять такую попытку и создали проект, где рассказываем о деятельности правозащитных организаций, показываем людей, которые работают в этих правозащитных организациях методами документалистики. То есть, там нет постановочных кадров. Это абсолютно живая, реальная история. Мы запускаем проект, который называется «Human Rights Agents», то есть «Агенты прав человека». И на этом портале мы будем рассказывать о людях, о деятельности организаций. Это и интервью с лидерами этих организации, интервью с людьми, которые только пришли из волонтерского движения. Это интересный живой проект без вранья.
Евгений Климакин: Ваша организация также в подарок получила это клеймо «иностранного агента».
ЕШ: «Подарок» нам подарили еще на прошлый Новый год. Мы сейчас занимаемся обжалованием всех действий в отношении нашей организации в суде. Недавно мы подали кассационную жалобу в Верховный суд.
ЕК: Как после этого меняется жизнь? Потому что простой обыватель может смотреть и думать: никого же не расстреляли, как при Сталине, значит, все нормально.
ЕШ: Во-первых, резко возрастает количество административных издержек, объем административных издержек, которые несет организация. Вместо одного отчета в год перед Министерством юстиции, ты сдаёшь восемь и все эти отчеты – за счёт средств твоей организации. То есть это огромное, в восемь раз, увеличение административной работы. Кроме того, все понимают, что деятельность правозащитной организации невозможна без какого-либо сотрудничества с государственными органами. То есть, если проводится правозащитный мониторинг по какой-то теме, например, по правам бездомных или по правам заключённых, то правозащитная организация, во-первых, должна иметь возможность провести этот мониторинг, то есть иметь доступ к этим людям. А сейчас в Государственной Думе лежит законопроект, который фактически запретит этим заклейменным организациям, иностранным агентствам, участвовать в мониторинге деятельности государственных органов. Организациям будет отказано в доступе к тюрьмам, им запретят разговаривать с обвиняемыми, которые содержатся в СИЗО, чтобы узнать, каково их положение. То есть сотрудничество с государственными органами для иностранных агентов – невозможно, а любые рекомендации, которые некоммерческие организации, признанные иностранными агентами, представят в ту же полицию, например, или прокуратуру, они сразу же, не распечатывая конверт, будут попадать в мусорное ведро.
Ну и, собственно, дискредитация, потому что понятие «иностранный агент» оно в российском публичном пространстве ассоциируется с понятием «шпион», который еще с советских времён - враг народа, пятая колонна. Я прекрасно помню ситуацию, когда мы стояли у двери участка и ждали (мы тогда как раз осуществляли мониторинг) полицейского, которого не было на месте. Вместе с нами ждали и другие люди. Мы с ними разговаривали о том, как они оценивают работу полиции. Когда эти темы иссякли, они стали интересоваться, почему мы задаем такие вопросы. Мы сказали, что мы правозащитная организация. «Ах, вы, наверное, иностранные агенты, шпионы, пятая колонна», - спросили они нас сразу. Так что, совершенно понятно, с каким понятием в общественном сознании ассоциируется словосочетание «иностранный агент».
Я работаю в своей организации, занимаюсь правозащитной деятельностью довольно давно, с 1998 года. И на моей памяти за эти практически 17 лет никогда не было такого уровня репрессий против гражданского общества. И они начались не вчера. Я считаю, это была планомерная стратегия, которая началась фактически с 2000-х годов, с разгона НТВ. Потом под прикрытием борьбы с терроризмом началось постепенное наступление на гражданские права и свободы. Правозащитные организации всегда очень следили за этими небольшими маленькими шажками в сторону советского «славного» прошлого и всегда обращали на это внимание общества. Поэтому против них была развязана кампания, которая конечно направлена на полное уничтожение всех независимых гражданских инициатив. Мне так кажется, таковым было их намерение. С другой стороны, мне кажется, что это все-таки слишком большой кусок, чтобы его так легко можно было проглотить. Этого никогда не произойдет. Мы будем бороться. И правда, что называется, на нашей стороне. Легко бороться за идеалы. Гораздо труднее работать за то, чего не существует, либо за зарплату, как, например, сотрудники госорганов. Нам в этом смысле есть за что бороться, в отличие от тех, кто фактически ведет против нас агрессивную войну.