Польша на протяжении 100 лет несколько раз была вынуждена искать и бороться за свое место в Европе. На протяжении столетия кардинально менялась и Европа, и Польша, а также менялось польское видение Европы и восприятие поляками самих себя. Обречены ли поляки искать свое место в Европе или это уже пройденный этап? Как поляки воспринимают Польшу сквозь призму европейскости? Данные вопросы были затронуты во время дискуссии «Общественно-экономические отношения в европейском контексте на протяжении 100 лет», которая прошла в рамках Варшавской книжной ярмарки. Ее участниками были: Катажина Скажинская из Варшавского университета и профессор Михал Клейбер из Польской Академии Наук.
Видение Катажины Скажинской того, как выглядит интеракция между польской и европейской идентичностью:
Наша идентичность, наверное, на самом деле европейская, но это не означает, что мы перестаем быть поляками. Хотя в этом отношении мы отличаемся от других. Когда в разного рода соцопросах появляется вопрос о тождественности поляков и о том, кем они себя видят, то большинство из нас характеризирует себя и как поляков, и как европейцев. Одно не исключает другого, ведь мы являемся Европой. Однако, есть небольшая часть людей, которые говорят о том, что они только поляки. Эти люди опасаются, что когда мы будем формальной частью Европы, то наша идентичность размоется и изменится.
Как изменилась польская идентичность после вступления Польши в ЕС? Профессор Скажинская:
Мы больше стали такими, как и другие европейцы, как в описании самих себя, так и в мышлении о государстве. Тем не менее, принимая во внимание, что в разные эпохи и во времена разных общественных строев, мы не имели доверия к государству, то государственный патриотизм у нас более слабый чем у других. Однако, если речь идет о ценностях, о том, как меняется отношение к семье, которая остается важной, о том, как мы относимся к друзьям, работе и свободному времени, то здесь мы похожи на остальных. В 90-х годах работа была чем-то очень важным, а сейчас важным стал вопрос свободного времени. Поляки, как и другие европейцы, также хотят иметь больше свободного времени и возможности быть с близкими, но не только с семьей.
В тоже время профессор Михал Клейбер подчеркивает, что горький исторический опыт выработал у поляков гиперчувствительность в вопросе суверенности и боязнь того, что кто-то может замахнуться на независимость их государства:
По понятным причинам мы очень привязаны к суверенности нашего государства. Ведь, если в течение 123 лет у нас не было суверенности, а, по сути, это было еще и до разделов Польши, а потом пережили ужасы войны, после чего была Польская Народная Республика, которая ограничивала наши решения во многих вопросах, то естественно сегодня у нас очень повышенная чувствительность в вопросе принятия решений нами самими в важных вопросах. Тем временем, вдруг оказалось, что мир находится на этапе глобализации. Нас также касается европеизация, то есть ЕС, членом которого является Польша. Нет сомнения в том, что часть решений должна делегироваться на высший, надгосударственный уровень. Соответственно, мы наблюдаем общественную проблему с принятием как должное такой необходимости.
Вместе с тем, профессор Клейбер убежден, что в глобальном мире Польша не может рассчитывать только на самусебя и поэтому крайне важно выработать эффективное сотрудничество в рамках международных структур:
Сегодня, когда, с одной стороны, туристы, доллары и евро расплылись по всему миру, по сути, неограниченным образом, а, с другой, когда мы имеем дело с разного рода конфликтами и терроризмом, то мышление в отрыве от общих дел невозможно. Сюда нужно еще добавить защиту персональных данных и вопросы, связанные с телеинформатикой. Все эти вещи заставляют нас быть гражданами мира.
С другой стороны, мы имеем ЕС, и поляки в большом выигрыше от этого предприятия, но это также связанно с тем фактом, что мы должны строить свою европейскую идентичность, параллельно с польской идентичностью. Все это большие вызовы, перед которыми мы сегодня стоим. По моему убеждению, от того как мы это будем решать и какой поддержки добьется Польша, как государство, зависит наше будущее.
В тоже время Катажина Скажинская обращает внимание, что часть польского общества воспринимает Евросоюз как нечто чуждое ему:
Для многих из нас, хотя может и не для так уж и многих, поскольку серьезные исследования показывают, что таковых насчитывается немногим более 20%, характерна точка зрения, что Европа – это не ЕС. То есть, имеется ввиду, что поляки не до конца являются целым с ЕС и что Евросоюз является неким внешним суб’ьектом. Возможна это вина элит, которые мало е в этом плане сделали.
Профессор Скажинская отмечает, что перед присоединением Польши к ЕС в 2004 году, в польском обществе были распространены разного рода фобии в отношении дальнейшего будущего Польши в Евросообществе:
Самооценка поляков перед вступлением в ЕС была достаточной низкой. Мы действительно опасались, что мы не справимся и что европейцы какие-то другие, а мы хуже них. Мол, поляки прекрасно справляются, когда нужно сплотиться в трудную минуту. Мы здесь всегда себе приписывали большую ценность, нежели европейцам. В этих опасениях сыграли свою роль разные силы, в том числе Католическая церковь. Церковь имела разное отношение к вопросу европейской интеграции. Одни призывали защищать свою религию, как будто бы весь Западный мир был исключительно светским. Звучали призывы защищать свою идентичность, как бы опасаясь, что наша идентичность, связанная с католицизмом, была слабой.
Катажина Скажинская, считает, что несмотря на все позитивные изменение последнего времени для более эффективной интеграции Евросоюз должен иметь реальное общественное измерение:
Самые последние результаты исследований показывают, что поляки не желают более глубокой интеграции. Большинство поляков считает, что должно быть так, как есть, и что на сегодняшний день сложился хороший статус кво. И, только 16% говорит о том, что нужно еще больше сблизиться с Евросоюзом. Тут заметна еще одна проблема, это проблема более психо-общественного, нежели экономического, характера. Имеется ввиду чувство того, что ЕС имеет под собой реальное бытие и что члены этого добровольного сообщества похожи друг на друга, имеют схожую историю, опыт и чувствуют взаимосвязь. Кроме тогоизвестно, что если существует такое чувство, то нет опасений, что что-то размоется, поскольку есть чувство бытия среди своих. К сожалению, среди обществ членов ЕС, в том числе это касается польского общества, такое чувство взаимосвязи до сих пор довольно слабое. Я думаю, что что-то начинает меняется и Евросоюз чувствует, что он должен быть субъектом с реальным общественным наполнением, чтобы, скажем, не проиграть в борьбе с Америкой.
Материал подготовил Назар Олийнык