Logo Polskiego Radia
Print

«Практически в каждом деле наших органов жертвами были поляки»

PR dla Zagranicy
Nazar Oliynyk 14.03.2019 11:37
  • Татьяна Позднякова.mp3
О судьбе советских поляков из числа петербургской интеллигенции в период репрессий 20-30-х годов.
foto:/muzhp.pl/Małgorzata Kowalczyk

Несмотря на то, что после распада Советского Союза и падения коммунизма появилась масса монографий и документальных свидетельств о советских репрессиях, многие вопросы остаются малоизвестными и нуждаются в более глубоком изучении. Одной из таких страниц являются история поляков и лиц польского происхождения ставших жертвами советского террора.

Одному из этих аспектов была посвящено выступление Татьяны Поздняковой, научного сотрудника Государственного литературно-мемориального музея Анны Ахматовой, в котором она рассказала о судьбе советских поляков из числа петербургской интеллигенции в период репрессий 20-30-х годов. Мероприятие прошло в Варшаве в Музеи истории Польши.

Татьяна
Татьяна Позднякова. Foto:muzhp.pl/Małgorzata Kowalczyk

Татьяна Позднякова отмечает, что поляки всегда были в прицеле карательной системы СССР:

Наша история - история нашей страны, вообще советское время, на нее можно посмотреть, как на историю лагерей. Против кого бы не были направлены репрессии, поляки, российские поляки, тоже были жертвами. Практически всегда, в каждом деле наших органов, жертвами были и поляки.

Одним из первых кровавых дел было так называемое «дело Петроградской боевой организации», известное также как «дело Таганцева», по фамилии главного фигуранта:

По этому делу за лето и начало осени 1921 года было арестовано 830 человек – 91 человек был расстрелян. Среди расстрелянных был Николай Гумилев – поэт Николай Гумилев, муж Ахматовой. Среди расстрелянных был и Николай Иванович Лазаревский. Лазаревский – юрист, приват-доцент Петроградского университета, занимался историей права, его работы посвящены роли самоуправления. Лазаревский по национальности поляк, выросший в Петербурге. Лазаревский, как еще 90 человек, был привезен 25-го августа на место, которое называется Ковалевский лес. Потом их вывели в лес и расстреляли. Это было на рассвете 26 августа 21-года.

Еще одним делом, которое коснулось петербургской интеллигенции было так называемое «дело лицеистов», начавшееся летом 1925 года, жертвами которого стали выпускники Александровского лицея:

Арестовали около 70 человек – 27 человек расстреляли. Человек, которого я сейчас называю в этот раз расстрелян не был – Валериан Адольфович Чудовский, поляк. Он закончил лицей в 1904 году, человек эпохи «Серебряного века», литератор, литературный критик, поэт. Он был главным сотрудником, сначала Императорской, а потом Государственной публичной библиотеки. Раньше, до революции он был сотрудником очень известного журнала «Аполлон». Был близким знакомым Ахматовой и Пунина, ее мужа, искусствоведа Николая Пунина. И вот, сейчас он арестован, а Пунин записывает у себя в дневнике «Арестованы лицеисты, часть расстреляна, других сейчас должны выселить с конфискацией всего имущества. Люди смотрят на это с отупением. Ужас населяет город». Чудовский запретил о себе хлопотать. Он сказал: «Если за других нельзя, то не хочу, чтобы и за меня хлопотали». И он в этот был выселен на Урал. В 35-м году там на Урале он снова будет арестован уже по «делу католического центра», Польского католического центра, а потом в 38-м расстрелян вместе с женой.

Именно в 1938 году начинается самая кровавая расправа с поляками, проживавшими в Советском Союзе, известная как «Польская операция». В результате ее были расстреляны 111 тысяч человек, из них около 10 тысяч жителей Петербурга. Как отмечает Татьяна Позднякова, эта операция была примером для других «национальных операций»:

«Польская операция» стала даже образцом для всех следующих операций: финской, эстонской, немецкой и так далее. Даже была выработана особая технология процесса – людей брали, очень быстро, коротко проводили следствие, если это вообще можно назвать следствием, составляли списки. Причем, два человека в Ленинграде эти списки составляли: начальник НКВД и прокурор. Потом эти списки, они были в таких горизонтальных листах, поэтому их называли «альбомные списки», подшивали и отправляли в Москву на подпись. В Москве подпись ставили нарком Ежов и генеральный прокурор Вышинский. Потом эти альбомы снова возвращались в Ленинград уже для расправы. Сами органы просто захлебнулись с такой работой и через какое-то время «альбомный принцип» был отменен и прямо в Ленинграде внесудебная «тройка» решала дело. Три человека: начальник опять же органов НКВД, секретарь горкома и прокурор, решали – либо расстрел, либо лагерь на 5-10 лет.

Татьяна Позднякова рассказала об истории некоторых людей из числа расстрелянных в ходе «польской операции»:

Среди них есть очень выдающиеся деятели культуры, есть совсем неизвестные люди, но ведь, в общем-то, как говорила Ахматова, здесь нет ни первых, ни последних.

Николай Вейнерт – поляк. Педагог, искусствовед – он преподавал в Академии художеств архитектуру, историю архитектуры. Он зачинатель экскурсионного дела в России. Он расстрелян 1 ноября 1938 года по так называемому списку №78. Всего таких списков было 82. Посмотрите, через год после его расстрела, просто правая рука не знает, что делает левая. Была издана написанная ним книга – даже автора не убрали. Вот не заметили… Это монография посвященная Карлу Росси. В нашем городе очень много зданий высокого классицизма, [авторства] Карла Росси.

На примере истории Николая Вейнерта, исследовательница продемонстрировала как советский режим фальсифицировал память о своих жертвах:

Семья получала свидетельство о смерти, чаще всего уже после реабилитации, но посмотрите, мало того, что человека убивали, еще совершенно отвратительно и нагло врали семье. Вот два свидетельства. В первом случае причина смерти якобы от воспаления легких, и вот наконец правдашнее свидетельство, полученное в 89-м году, причина смерти – «расстрел».

Еще один необычайный человек–китаевед Юлиан Щуцкий:

Талантов невероятное количество – художник, музыкант, причем как музыкант играл на рояле, на балалайке, на скрипке, кларнете, на лютне. Он сначала поступает в Политехнический институт, потом уходит и поступает в университет на кафедру китаеведения. Он знал, по-моему, все европейские языки и все восточные, при чем еще со всеми диалектами. Он переводит древнюю средневековую китайскую поэзию, но самый великий его труд – он переводит древнекитайскую классическую Книгу Перемен. Эта книга гаданий, философских гаданий. Первый раз эта книга вышла только в 1960 году, а он был расстрелян в конце 30-х. Его сломали там в тюрьме. Очень страшно читать его протоколы, и он в конце признается, что он агент польской разведки.

Материал подготовил Назар Олийнык

Copyright © Polskie Radio S.A О нас Контакты